Лишь одна Звезда. Том 2 - Роман Суржиков

– Нет, посмотри! – Менсон вцепился в рукав Адриана. – Выгляни вот сюда, мимо вагона!

– Ты же понимаешь, – ласково спросил владыка, – что я не увижу того, что видишь ты? Мы с тобою смотрим по-разному. Просто скажи, в чем беда.

Тягач уже вкатывался на мост.

– Ты должен увидеть! – вскричал Менсон. – Это внизу, на реке!..

– Ну, довольно, – неожиданно осерчал Адриан. – Я иду в тепло. Хочешь говорить – иди со мной.

Он шагнул внутрь вагона, и Менсон в отчаянии метнулся следом, а капитан Грейс удивленно воскликнул за их спинами:

– Глядите-ка, он прав! Там, на реке, какой-то отряд! Кажется, они…

Тогда чудовищный скрежет вспорол весь мир. Полотно моста проломилось под тягачом, и тот рухнул вниз, увлекая за собою состав.

* * *

Месиво. Хлам. Осколки. Фарфор. Дерево. Железо. Мясо…

Черный звон. Очень черный. Внутри Менсона. Или Менсон – внутри него. Менсон не знает, где кончается он сам, а где начинается мир. Внутри – месиво. Снаружи – месиво.

Он шевелится, пытаясь нащупать хоть собственное тело. Боль – единственный признак. Боль должна быть внутри. Вот рука. Она болит – значит, моя. Вот что-то режет и ноет при каждом вдохе – моя грудь со сломанным ребром. Горячее течет по бедру… Я чувствую. Мое бедро. Горячее – кровь или моча. Бедро болит, значит – кровь. Течет вверх… Влага на животе… Почему так? Я лежу вниз головой. А вот вторая рука… не болит, значит, чужая. Я лежу на чьем-то теле. Вперемешку с ним, с осколками стекла, со щепками дерева… Над собой вижу стену – она вмята и продавлена, сквозь трещину вползает свет. Где-то что-то трещит… Похоже на огонь… Да, огонь. Угли из печки, ковер… Все затянуто серым дымом.

Менсон пытается встать и долго не может освободить свои ноги. Они зажаты между ногами трупа, с которым Менсон слипся при падении. Наконец, выдирает одну ногу, ставит на что-то вроде бы твердое. Цепляется рукою за обломки стены, тянет себя вверх.

Вагон качается и роняет его обратно, на труп. Дым становится гуще.

Сквозь дыры в стене Менсон слышит голоса снаружи. Недалекие, но глухие, смятые.

– Ну и свалка… Тьма!

– А ты чего ждал…

– Но твою Праматерь, а! Ты только посмотри!

– Заткнись.

Те, что говорят, ходят где-то. Менсон слышит шаги, скрип дерева. Кажется, ходят прямо по останкам вагонов.

– Тела проверьте. Все ли мертвы?

– А то! Не видишь, какая каша?

– Проверьте, бараны!

Скрип, скрежет. Ломаются доски. Кто-то натужно пыхтит, выламывая дверь. Не в этот вагон, а в какой-то другой.

– Тьфу, черт…

Голос слышится снизу. Почему снизу? Наш вагон лежит на других вагонах?..

– Что – черт?

– Мясо внутри. Мертвяки и кровища.

– Уверен?

– Как я тебе, черт, проверю? Туда и не пролезешь…

– А огонь есть?

– Да черт его… Что-то дымит… Может, печка.

– Сделай, чтоб загорелось. Держи бочонок.

– Тяжелый, тварь…

Ухватившись за что-то, Менсон снова силится встать. Подтягивает себя к дыре в стене. Вагон снова качается, и снизу летит голос:

– Твою Праматерь, он шатается!

– Кто шатается?

– Да вон тот, верхний!

– Так поджигай быстрее и вылезай!

Менсон умудряется высунуть голову в щель. Видит наружную стену вагона – она смята, как кузнечные меха. Меж складок сочится дым. Чей-то труп сдавлен балками, другой насажен на перильца балкона. Высоко в небе – мост, взломанный посередине. В стороне и внизу – река. Далеко внизу, ярдов десять… Кажется, вагоны упали на берег, образовав кучу. Менсон смотрит с вершины этой кучи…

– Фух, поджег вроде!

Тот, кто говорит, гулко швыряет бочонок внутрь какого-то вагона. Доносится удар, а потом – треск пламени.

– Хорррошо горит! Там ковров полно…

– Так не стой, как болван. Проверяй следующий, а ты иди вон туда…

Голос с другой стороны, чуть ближе:

– Эй, здесь, вроде, шевелится!

– Так реши вопрос.

Удары, стон.

– Готово.

– Больше никто?

– Вроде, нет…

– Поджигай!

И тут Менсона дергают за штанину.

– Помоги…

Шут ахает и падает – рядом с Адрианом.

– Помоги мне, – шепчет император.

– Сейчас, владыка, сейчас. Что сделать?..

– Застрял… Освободи…

Менсон ползет туда, куда показывает владыка. Из-за дыма уже сложно дышать. Тот же труп, что не давал встать Менсону, придавил и Адриана. Это гвардеец с разбитой головой. Менсон упирается спиной в пол, ногами отталкивает труп, спихивает с груди императора.

– Пожар… – говорит Адриан. – Нужно выбираться…

Словно в ответ ему слышится:

– Дай-ка еще бочонок.

– Зачем?

– Для верности. Там, кажется, дергался кто-то…

– Держи.

Удар, треск. Шелест пламени. Становится все жарче. Видимо, свалка внизу уже охвачена огнем.

– Помоги выбраться. Подсади-ка…

Менсон подставляет плечо, Адриан, наступив ногой, высовывается в дыру, подтягивается. Вылезает наружу, протягивает руку Менсону.

– Остался верхний, – кричит самый твердый голос.

– Мы туда не полезем. Он шатается, черт.

– Полезете, бараны!

– Да сам погляди! Упадет, и нам конец. Лучше подождем, пока сгорит.

Менсон шарит по трупу гвардейца, вытаскивает искровый кинжал, сует себе за пояс. Тянет шпагу…

– Быстрее, Менсон. Давай шпагу, понадобится.

Он подает Адриану клинок, затем – руку. Из дымного гроба выбирается на поверхность. Сплющенный вагон шатается под ногами, Менсон падает на четвереньки. Адриан, пригибаясь, хромает к краю, выглядывает вниз.

– Сюда… Можно попробовать спуститься.

Менсон ползет за ним. Глянув через край, отшатывается. Под ними – гора обломков, охваченная пламенем. Состав упал на мелководье, его останки теперь торчат высоко над рекою. На отмели, по колено в воде, стоят трое мужчин с арбалетами. Другие, вооруженные топорами и факелами, лазят по обломкам вагонов.

– Быстрее, черти! – кричит один из тех, что с арбалетами. – Кончайте! Я уже ноги отморозил.

– Да все уже вроде… – отвечает кто-то, подпаливая бочонок масла и швыряя внутрь свалки. – Этот последний был. А верхний сам сгорит.